«Мой» Хеллингер[1]
ФрицБ.Симон
«Очевидно, что основатели,
пионеры и первооткрыватели отбрасывают длинные тени во многие стороны. Должны
ли мы, практики и интересующиеся неспециалисты, снова и снова впечатляться
этими тенями или можно найти пути, позволяющие разделить личное поведение,
методику работы, фрагменты теории, проекции и феномены переноса, извлечь
главное и использовать то, что способствуют продвижению вперед?» (Вилфрид де
Филипп, из вступительной статьи к номеру 2/2015 журнала «Практика системной
расстановки»)
В декабре прошлого года Берту
Хеллингеру исполнилось 90 лет и к этому юбилею в немецком расстановочном журнале
«Практика системной расстановки» был опубликован ряд статей известных авторов
(Фриц Симон, Йохен Швайцер, Бернхард Тренкле, Хантер Бомон, Дагмар Ингверзен,
Диана Дрекслер и другие), посвященных Хеллингеру и расстановочной работе.
Переводы некоторых из этих статей
вы сможете прочитать на сайте нашего института. Сегодня мы предлагаем вашему
вниманию статью одного из известнейших и важнейших представителей немецкой терапевтической
сцены Фрица Симона.
Предварительное замечание
Мое отношение
к Берту Хеллингеру и к расстановочной работе (одно не следует путать с другим) амбивалентно
и определяется не только профессионально-деловыми вопросами, но и личным опытом.
Об этом стоит сказать сразу, чтобы с самого начала обозначить, что мой текст ни
в коей мере не претендует на объективность. Он написан наблюдателем, которому –
больше вынужденно, чем добровольно – пришлось разбираться с расстановочной
работой вообще и с работой Берта Хеллингера в частности. Серьезно это
разбирательство началось (с некоторой предысторией) только с публикацией книги
«Два рода счастья» (Weber 1993) и закончилось примерно в 2000 году. Поэтому в тексте
не будет ничего о новейшем развитии расстановочных методов или работы Берта
Хеллингера (оно произошло и там и там, но развитие одного опять же не должно
отождествляться с развитием другого).
Личный контекст
Впервые
имя Хеллингера я услышал в конце 70-х в Австрии, когда я, сначала как участник,
а потом и как тренер, находился на тренингах по групповой динамике в рамках ÖAGG (Австрийская рабочая
группа по групповой динамике и групповой психотерапии). Имя Хеллингера передавалось
из уст в уста среди коллег-тренеров как рекомендация для посвященных. Похоже, это
был интересный человек, делавший любопытные, неординарные вещи. Поскольку в тот
период я не искал для себя личных ориентиров (своего героя я уже нашел: это был
Пол Вацлавик) и был увлечен теорией коммуникации, мой интерес в гораздо большей
степени относился к процессам, которые можно было изучать на тренингах по
групповой динамике, чем к терапевтическим методам.
Мой следующий
(виртуальный) контакт с Бертом Хеллингером состоялся примерно пятнадцатью годами
позже. Гунтхард Вебер, с которым (и еще несколькими другими коллегами) мы основали
издательство «Carl-Auer Verlag», сказал, что хочет записать на видео и
запротоколировать один из восхищавших его расстановочных семинаров Берта
Хеллингера, прежде чем тот – как планировалось – уйдет на пенсию. Гунтхард Вебер
написал эту книгу и возник вопрос, должна ли она выйти в нашем издательстве.
Большинство коллег были против, поскольку она не очень вписывалась в
системно-теоретическую и конструктивистскую программу издательства. Прочитав рукопись,
я тоже был на стороне тех, кто не считал подход Хеллингера системным, и не скрывал
этого, но как издатель я полагал, что наше издательство должно представлять и
публиковать более широкий спектр мнений, в конце концов, мы
не собирались выступать в роли епархиального издательства, публикующего
исключительно новости своей епархии. Поскольку мы с Гунтхардом Вебером были директорами
издательства и сыграли решающую роль в его создании, в результате, вопреки
сопротивлению большинства соучредителей, книга была напечатана.
Гунтхард
Вебер был раздосадован тем, что не все разделяли его восхищение расстановочной
работой, а лично на меня – если я правильно реконструирую события — он обиделся
за то, что я объявил книгу несистемной. Поэтому из упрямства (= опять же моя интерпретация)
он дал ей подзаголовок «Системная терапия Берта Хеллингера» – классический
пример парадоксального действия (моей) не имевшей парадоксального намерения интервенции.
Так
я стал издателем Берта Хеллингера и – в ретроспективе – наверное, еще и одним
из тех, кто несет ответственность за то, что ему были открыты двери в системное
поле. Дело в том, что тогда, в начале 90-х, Гунтхард Вебер и «Гейдельбергская группа»
относились к ведущим фигурам системной сцены. Из-за того что Гунтхард Вебер
объявил методы Берта Хеллингера системными и книга была опубликована в
издательстве Carl-Auer, они и их применение оказались легитимированными как
«системные». Сам Берт Хеллингер никогда не называл свой подход системным, как
он заявил во время подиумной дискуссии («Это была идея Гунтхарда Вебера»), которую
мы с ним провели под модерацией Альфреда Прица на 1-м Всемирном конгрессе World Council for Psychotherapy (WCP) в Вене.
Следствием
этого «посвящения в системность» стала эмоционально бурная профессиональная и именно
что не только профессиональная полемика в системном поле, которая в конечном
итоге приобрела черты, напоминающие войну (почему так случилось или должно было
случиться, будет в общих чертах описано ниже).
Гунтхард
Вебер организовал в Гейдельберге, как предполагалось, последний семинар Берта
Хеллингера, на который он разослал 50 (!) приглашений и в котором приняли
участие 250 (!) человек. Это было начало бума вокруг Хеллингера. С тех пор ни
один зал, где проводились расстановки, уже не мог оказаться слишком велик. «Два
рода счастья», книга, первый раз изданная тиражом 2000 экземпляров, стала
бестселлером, а общее количество проданных экземпляров давно перевалило за 100000.
Моя
Моя амбивалентность
была следствием моей двойной идентичности: с одной стороны, как издатель, я, естественно,
был рад появлению бестселлера, с другой стороны, как представитель системной терапии,
я был изрядно раздосадован тем, что то, что творил со своими пациентами Берт
Хеллингер (а главное, его менее хорошо образованные эпигоны), оказалось на рынке
под так ценимой мною маркой «системная терапия».
Моя профессиональная
амбивалентность определялась в первую очередь тем, что я работал совершенно иначе,
чем Хеллингер, и считал целесообразными другие методы, однако многие
коллеги-терапевты, которые, на мой взгляд, заслуживали самого серьезного
отношения (в том числе Гунтхард Вебер), объясняли мне, что своими интервенциями
Берт Хеллингер дал им как пациентам важные импульсы.
Моя дилемма
становилась серьезней, поскольку в издательстве выходило все больше книг Берта Хеллингера,
так что «мое» издательство вдруг стало называться издательством Хеллингера (по
мне: было дискредитировано). Публиковались десятки видеозаписей, которые еще
больше усиливали это впечатление. Никак не утешало и то, что на большинстве из
этих публикаций издательство не зарабатывало, а лишь дотировало
Берта Хеллингера и расстановочную сцену. С издательской точки зрения плохо было
то, что из-за похожей на войну полемики вокруг Берта Хеллингера некоторые
интересные для издательства авторы отказывались публиковать в нем свои книги. Хорошо
еще, что недостаточная рентабельность публикаций Хеллингера уберегла
издательство от краха, когда продажи его книг резко упали после эфира в
передаче «Panorama», где его показали у бывшего письменного стола Гитлера.
Выразить
свои профессиональные сомнения – и отдать должное своей идентичности как
системного терапевта – я попытался, опубликовав (в соавторстве с Арнольдом
Рецером) две статьи в журнале «Психология сегодня» (Psychologie heute, Simon u. Retzer 1995, 1998), где я попробовал дифференцированно рассмотреть
его подход, не уходя в позитивную или негативную идеализацию. И, похоже, это
удалось, потому что Берт Хеллингер написал нам письмо, в котором благодарил за такое
корректное обращение. Вторая статья, вышедшая через несколько лет, была, на мой
взгляд, столь же корректной, однако Хеллингер уже не благодарил, что лично я
списал на побочные явления его набирающего обороты статуса звезды.
В 1997
году я долго болел и был прикован к постели, так что у меня было время посмотреть все (!) вышедшие на тот момент
видео Берта Хеллингера (недобрые товарищи, которым я об этом рассказываю,
иногда говорят: «Нужно быть совсем уже больным, чтобы это сделать…»). В том,
что касалось тайны расстановки и предполагаемого замещающего восприятия на различных
позициях внутри расставленных констелляций, мне это помогло не очень. Однако я смог
составить мнение (= мое мнение) об интервенциях Берта Хеллингера. Если выразить
его в виде формулы, то 60% его интервенций показались мне хорошими,
оригинальными, инновативными и стимулирующими (несомненно, опытный терапевт), о
20%, на мой взгляд, можно было спорить (они показались мне относящимися к
категории парадоксальных интервенций, ответственно применять которые
можно/следовало бы только будучи опытным терапевтом с очень высоким уровнем эмпатии),
а 20% я счел просто не подлежащими обсуждению, неправильными, плохими, этически
сомнительными, да, и безответственными (они, невзирая на, возможно, ожидаемый
парадоксальный эффект, показались мне просто выражением проблематичной
идеологии и связанной с этим нормативности).
Но
интервенции ведущего — это одно, а феномен, называемый «замещающим
восприятием», — другое. Я считаю, что эти вещи нужно рассматривать отдельно.
Что такого в этом кажущемся мистическим и таинственным процессе, который очевидно
происходит в расстановках? Это все фокус-покус, совпадение или что?
Тут Гунтхард
Вебер очень кстати прислал мне Петера Шлёттера, который в своей старательности проявил
все идеально-типические качества немецкого инженера и придумал научно чистый эмпирический
способ исследовать, насколько позиция в расстановке определяет восприятие
заместителей (то есть он хотел попытаться фальсифицировать гипотезу, что то,
что переживается в разных позициях, случайно). Его целью было защититься с этим
исследованием как с диссертационной работой, и я предоставил ему такую
возможность (что привело к недоумению и сопротивлению на моем факультете, с
которым, однако, после жарких дискуссий и благодаря методической точности работы
Шлёттера удалось справиться). Результат был впечатляющий и высокодостоверный: позиция
в расстановке определяет переживание заместителей (см. Schlötter 2005).
Чего
не смогла (и не должна была) сделать эта работа: дать объяснение этому
примечательному феномену. Также она не смогла сделать из этого выводов для
терапии или консультирования. Ведь с результатом расстановки можно обойтись
очень по-разному. Можно использовать возникший образ чисто диагностически, но
также его можно поправить в соответствии с какими-либо нормативными
представлениями. Проблема дискуссии о расстановочной работе и/или Берте
Хеллингере заключалась, на мой взгляд, в том, что одно смешивалось с другим. Из-за
несогласия с интервенциями Хеллингера отрицались переживаемые и наблюдаемые в
расстановках феномены. А увлеченность переживаемым в расстановках приводила к
отстаиванию методов Хеллингера. Однако и то и другое нужно рассматривать
отдельно, поскольку одно не обязательно должно вытекать из другого.
Почему расстановки
а-ля Хеллингер не заслуживают обозначения «системная терапия»
Чтобы
перейти на объективно-профессиональный уровень: здесь не должен обсуждаться
вопрос, помогает метод Хеллингера или нет. Как уже говорилось, я знаю
достаточное количество людей, которые утверждают, что они таким образом получили
важные импульсы для своей жизни и помощь в трудных ситуациях. Я не вправе
ставить это под вопрос. Но методов, которые помогают, бесконечное множество. К
примеру, я нисколько не сомневаюсь, что в некоторых случаях помогает наложение
рук, не говоря уже о молитве и т.д.
Мне важно
обозначить некоторые отличия работы Хеллингера от того, что вводилось / было
введено как «системная терапия». (Тех, кому интересно более подробное обсуждение
этих отличий, я отсылаю к двум упомянутым статьям в «Психологии сегодня» и книге
«Еще раз о расстановочной работе» („Austellungsarbeit revisited» Simon u. Retzer 1995, 1998, Weber et al. 2005)). То, что расстановочная работа за это время эмансипировалась
от Берта Хеллингера и многое в ней делается по-другому, я слышал и в любом
случае это предполагал. И все же мне кажется разумным сосредоточить здесь
внимание на классической работе Берта Хеллингера (в особенности тех 20%, которые
мне не понравились), из-за которой, на мой взгляд, возникли волнения и расколы в
системном поле. Вероятно, это позволит объяснить, почему там, где речь, казалось
бы, шла исключительно о вопросах профессии и ремесла, поднялись такие сильные
эмоции.
Я объясняю
это тем, что Берт Хеллингер предлагал своим клиентам/пациентам отношения, которые
шли вразрез с самопониманием многих системных терапевтов и потому
воспринимались как посягательство на профессиональную и – поскольку в нашем деле трудно провести
различие между профессией и человеком – личную идентичность. Из-за того,
что работа Берта Хеллингера продавалась под маркой «системной»,
все, кто тоже использовал эту марку, «валились в одну кучу» с ним. Поскольку
индивидуальная идентичность определяется через принадлежность к специфическим
социальным системам, возникла необходимость отграничиться. Так как в публичном
пространстве работа Хеллингера обозначалась как «системная», терапевты и
консультанты были принуждены к объяснению со своими собственными клиентами и должны
были явным образом дистанцироваться. Чтобы сохранить свою идентичность, нужно было
бороться за марку «системности» или ее смысловую дефиницию, поскольку
существовала угроза ее отчуждения.
В
содержательном плане отличия были велики: с конструктивистской точки зрения, – а
«классическая» системная терапия базируется на конструктивистском фундаменте, –
каждый человек в течение своей жизни конструирует собственную неповторимую
картину мира (= конструкция действительности). Вне зависимости от того, что термин
«конструкция» не особенно удачный, поскольку при выстраивании индивидуальной
картины мира речь идет о процессе самоорганизации, такая теоретическая модель
имеет далеко идущие социальные импликации: никто не может претендовать на
обладание истиной. Вместо этого рядом сосуществуют и конкурируют разные
«истины», так что в конце концов – даже если в большинстве случаев не сознательно
и явно, но, по крайней мере, на уровне действий – приходится договариваться.
Кто претендует на обладание (возможно, даже эксклюзивным) доступом к
«истине» (как надындивидуальной реальности), тем самым претендует на
иерархически более высокую позицию по отношению к своим ближним. Он
ставит себя
над остальными, не предлагая никакой дискуссии, вне всякой необходимости
в
легитимации, а также вне всякой ответственности перед другими.
Отношения, которые здесь предлагаются, ассиметричны. Тут остается лишь
выбор между
подчинением и прекращением отношений. Такой опции, как возможность
договариваться об отношениях, не существует. В классической же системной
терапии
профессиональный идеал – это предложение симметрии или реципрокности
отношений: терапевт или консультант — эксперт в том, что касается
динамики социальных систем (например, семей) в общем, клиент или,
правильней
сказать, клиенты клиентской системы все вместе являются экспертами по
своей
системе, причем никто из участников не может на основании своих
экспертных
знаний выдвигать эксклюзивных притязаний на истину. Отношения,
предлагаемые Хеллингером,
напротив, ассиметричны: когда он говорит, что ему открылось положение
вещей,
это подразумевает своего рода истину откровения, которая возвышает его
над
остальными. Вне зависимости от содержания того, что он говорит о
какой-либо
социальной системе (семье или, например, супружеской паре) и того,
насколько
это верно, это проблема для профессиональной сцены. Потому что даже если
его наблюдение
в отношении клиентской системы разделяют многие другие (база 60% хороших
интервенций), есть разница, высказывает ли терапевт основанную на опыте
гипотезу о данной системе и предпринимает соответствующие интервенции
или же
ссылается на обретенную каким бы то ни было путем более глубокую или
высокую
истину. Это проблема не столько для клиентов, сколько для коллег.
Клиенты или пациенты, как правило, принимают то, что кажется им полезным
и
каким-то образом совместимым с их уже существующей картиной мира. Они
или дают
себя побудить, сбить с толку, смутить – или же нет. А вот с коллегами
дело
обстоит иначе, они, как правило, не признают никаких провозглашенных или
явленных миру истин. Это был бы стиль коммуникации секты или религиозной
общины,
но не профессионального сообщества, которое понимает себя или, точнее,
свою
работу как научно обоснованную.
Правда, и это нужно подчеркнуть здесь особо, целителям, чтобы делать свое
дело, никакой научной легитимации традиционно не требуется. Может быть, это
просто ошибка — привязывать психотерапию к медицине с ее моделями болезни, притязанием
на научность и т.д. Тут стоит еще раз
отчетливо подчеркнуть, что своими методами Хеллингер ближе, скорее, к ритуалам,
которые лишь в редких случаях еще можно наблюдать в нашем недостаточно
ритуализированном западном обществе. Здесь проявляется его креативность. Если сместить
интерпретационные рамки с терапии на общественные институты, то ведь расстановки
можно рассматривать и как ритуалы перехода. Это могло бы по-другому, не
медицинским путем, объяснить их эффективность (см. Simon 2005).
Второй
важный пункт, в котором классические системные концепции терапии отличаются от метода
работы Хеллингера, заключается в том, что работа ведется, как правило, не с заместителями,
а с реальной системой, ежедневно проживающей совместную историю. Это имеет свои
методические последствия. Если я как терапевт имею дело с пятью членами семьи, которые
представляют мне свои конфликтующие друг с другом точки зрения, цели и интересы,
то в долгосрочной перспективе я смогу успешно работать с ними только в том
случае, если покажу себя нейтральным.
Ни у кого не должно возникнуть стойкого ощущения, что я стою на стороне кого-то
другого или считаю чью-то точку зрения истинной и правильной, а чью-то еще –
неправильной и т.д. В работе с индивидуальными клиентами такой необходимости в
нейтральности нет. Поэтому с позиции классической системной терапии группы с
отдельными клиентами, которые представляют свой запрос и потом расставляют заместителей,
представляют собой индивидуальную терапию или консультирование. Тут я как терапевт
или консультант могу показать, что я на стороне клиента и его запроса, без
риска, что кто-то из членов семьи покинет помещение и сбросится с крыши ближайшего
высотного дома. Хеллингер не заботится о нейтральности, ведь он ориентируется
на более высокую истину, а она не нейтральна, а знает, что правильно…
С
этим пунктом тесно связана нормативность Хеллингера. С системно-теоретической и
конструктивистской точки зрения такие – как правило, натуралистические – нормы
не оправданы. Конечно, если, к примеру, пожилой мужчина женится на молодой женщине
или пожилая женщина выходит за молодого мужчину, это имеет свои последствия, но
это не означает, что такие отношения обречены на неудачу. Составить счет затрат
и выгод (здесь не имеется в виду финансовая сторона), ввести в терапевтическое пространство
тень будущего, поставить под сомнение идеализации, выказать скепсис…, — все
это возможности привнести в коммуникацию на терапевтической сессии собственный
или всеобщий терапевтический опыт и собственный жизненный опыт; но
провозглашать истины, что то или это чуть ли не по закону природы обречено на неудачу,
это нечто иное. То, что критичные люди реагируют на подобные предложения истины
и отношений скорее сопротивлением и/или отвержением, не утешает, поскольку
весьма вероятно, что на расстановочных семинарах подбираются, скорее, клиенты, восприимчивые
к авторитетам и их мнениям.
Последний пункт по вопросу: системно или не системно? В
расстановочной группе человек расставляет свой образ системы. И то, что это больше
чем индивидуальная точка зрения, представляется более чем сомнительным (по
крайней мере, труд Шлёттера не может быть взят за доказательство этого). Чтобы не
уходить от примера с семьей: каждый человек живет в своей — другой — семье. Муж
или жена, отец или мать, брат или сестра – каждый сконструировал собственную,
соответствующую своей позиции семью. Было бы смело предполагать, что клиент
ставит семью такой, какой она является на
самом деле. Это относится, разумеется, и к расстановке других социальных
систем. В завершение приведу пример, который, возможно, перекинет мост к началу
моей статьи.
Несколько
лет назад на моей территории состоялась встреча, где вообще-то должно было
обсуждаться научное значение расстановочной работы. Присутствовала авторитетная
маленькая группа (я уже не помню всех участников, но вот несколько имен в
алфавитном порядке): Дирк Бэккер, Гунтхард Вебер, Маттиас Варга фон Кибед, Йоханнес
Рюгг-Штюрм, Хельм Штирлин, несколько других, я. Когда возникло ощущение, что
дискуссия уже не особенно плодотворна, мы перешли к практической работе. Гунтхард
Вебер расставил издательство Carl-Auer, расстановку вел Маттиас Варга. Я сидел во внешнем круге
и наблюдал за происходящим. Если бы мне не сказали заранее, что это «мое»
издательство, у меня и мысли бы не возникло, что данная констелляция может
иметь какое-то отношение ко мне и сотрудникам издательства, их отношениям, его
задачам и т.д. Для меня это было и осталось совершенно бессмысленным
распределением «заместителей» в пространстве. Но я нисколько не сомневаюсь, что
Гунтхарду Веберу удалось унести из этой расстановки домой (и в издательство)
несколько важных импульсов и идей…
Fritz B. Simon fritz-simon.de
Литература
Schlötter, P. (2005): Vertraute Sprache und
ihre Entdeckung: Systemaufstellungen sind keine Zufallsprodukte — der
empirische Nachweis. Heidelberg (Carl-Auer Verlag).
Simon, F. B. (2005): Zauberer oder Forscher
– Klassische systemische Therapie vs. Bert Hellingers Aufstellungsarbeit aus
einer konstruktivistischen Perspektive. In: Weber, G., G. Schmidt, F. B. Simon
(2005): Aufstellungsarbeit revisited. Nach Hellinger …?. Heidelberg
(Carl-Auer Verlag) S. 53–70.
Simon, F. B., A. Retzer (1995): Das
Hellinger- Phänomen. Psychologie heute 6/1995, S. 28–31. Simon, F. B., A.
Retzer (1998): Bert Hellinger und die systemische Psychotherapie: Zwei Welten.
Psychologie heute, 7/1998, 64–69.
Weber, G. (1993): Zweierlei Glück. Die
systemische Therapie Bert Hellingers. Heidelberg (Carl-Auer Verlag).
Weber, G., G. Schmidt, F. B. Simon (2005):
Aufstellungsarbeit revisited. Nach Hellinger …?. Heidelberg (Carl-Auer Verlag). [1] Впервые статья опубликована в журнале «Praxis der Systemaufstellung» 2/2015.