Системные расстановки как прикладной психоанализ Альбрехт МарЗаметки о переносе и контрпереносе в расстановочной работеХорошо, что в «Практике системных расстановок» поднимается тема психоанализа и семейных расстановок, так как с начала существования расстановочной работы отношения между этими двумя дисциплинами в основном несли на себе отпечаток взаимного недоверия, отсутствия интереса и неприятия. Аргументация обеих сторон имела по большей части необъективный, не терпящий возражений или даже обесценивающе-фундаменталистский характер, однако при всех различиях гораздо уместнее будет поискать общую почву, возможности взаимного дополнения и профессионального обогащения. «Анализ», часто критикуемое в том числе расстановщиками понятие, подразумевает стремление довести до сознания бессознательное. «Там, где было Оно, должно стать Я», — коротко сформулировал этот принцип Фрейд. Это означает, в том числе, разобрать, убрать, «проанализировать» актуальные последствия нерешенных прежде конфликтов в отношениях, чтобы в конечном счете жить целиком и полностью в настоящем и, — по словам Фрейда, и именно в этой последовательности — стать «способным к любви, наслаждению и работе». Эту задачу психоанализ разделяет со всеми серьезными формами терапии, сколь бы по-разному ни выглядели их теория, понятийный аппарат и практика. Аналитик – это переводчик феноменов, возникающих в результате самоорганизации души клиента при помощи «свободных ассоциаций». Речь идет о переводе на созвучный клиенту язык, то есть о предложении интерпретаций. Феномены, возникающие у клиента, у аналитика и в пространстве сознания между ними, уже представляют собой в зачатке шаги по самоинтерпретации клиента и его системы, которая использует и организует возможности терапевтической ситуации. Называние аналитиком этих самоинтерпретаций клиентской системы, его внешняя «интерпретация» — это попытка дать названия обозначенным феноменам, которые соответствуют или близки постепенно проявляющейся реальности клиента, его привязанностей и отношений. Однако и в анализе, и в расстановочной работе суверенной властью в отношении интерпретации, то есть властью подтвердить близость внешнего толкования к реальности или его отвергнуть, всегда остается у клиента. При этом базовая позиция аналитика – это «равнораспределенное внимание» (З. Фрейд 1912), расслабленная открытость без неприятия и предпочтений в отношении определенных содержаний. Это представляется мне прекрасной формулировкой, предвосхищающей феноменологическую позицию, практикуемую расстановщиками.Уилфред Бион (Wilfred Bion, 1897–1979, Англия), один из самых влиятельных и оригинальных аналитиков, позже предложил очень похожую формулировку, призывая начинать каждый сеанс из позиции «no memory, no understanding, no desire» («не помня, не понимая, не хотя»), а цель терапии он видел «в первую очередь не в том, чтобы пациентам стало лучше, а в том, чтобы они шли за раскрытием истины». «The mind grows through exposure to truth», — говорит Бион, — «Дух растет, подвергая себя истине» (цит. по Патрик Кейсмент). Это знакомые нам формулировки, которые предшествовали расстановочной работе и влияли на ее формирование.Я хочу указать на то (и я еще покажу это чуть позже), что и в так называемом классическом, и в существенно модернизированном современном психоанализе полно элементов, которых нам, расстановщикам, не пришлось и не приходится изобретать заново.Расстановки как прикладной психоанализДля меня как психоаналитика расстановки – прикладной психоанализ. При этом я имею в виду применение психоанализа в других сеттингах, отличных от классического индивидуального. Такая практика существовала уже с момента его появления. Как известно, Фрейд сам часто практиковал прикладной психоанализ (прогулки с клиентами, совместное курение сигар, очень короткое время терапии и так далее), в чем можно убедиться, если посмотреть на его манеру работы ретроспективно, взяв за отправную точку только потом сформировавшуюся ортодоксальную практику. Это изначальное «отклонение» от возникшей потом ортодоксии Йоханнес Кремериус (2005) прокомментировал следующим критикующим ортодоксию и исполненным уважения утверждением: «Фрейд был сам своим первым диссидентом».Я больше десяти лет занимался прикладным психоанализом в психоаналитически ориентированной клинике «Тифенбрунн» под Гёттингеном, где мы имели дело с очень тяжелыми клиентами. Мы, как я считаю, успешно пытались сочетать основные элементы психоаналитического восприятия и практики с семейной терапией , травматерапией и телесной терапией; с социотерапией в форме системных динамик группы отделения и большой группы как социальных полей обучения; при тяжелой профессиональной реабилитации клиентов в тесной кооперации с социальными и профессиональными службами города Гёттингена; при обязательной в клиническом сеттинге комбинации глубинно-психологической и бихевиоральной практики, при арттерапии и эрготерапии и еще многом другом. Так что мне было близко представление о том, чтобы сочетать психоанализ с расстановочной работой и тем самым предлагать клиентам дополнительные возможности развития. Семейные расстановки как пространство для плодотворного применения собственной «родной» дисциплины, на мой взгляд, точно так же подходят, например, специалистам по поведенческой терапии или гештальт-терапии, которые тоже практикуют семейные расстановки как прикладную поведенческую или гештальт-терапию. Говоря образно, расстановочную работу можно сравнить с организацией, поддерживающей интегративную культуру и позволяющей практикующему привносить и развивать в ней «свою» дисциплину. Поэтому, будучи расстановщиком, я стал лучше, то есть эффективнее как психоаналитик, по сравнению с тем, каким я был, имея только классический психоаналитический инструментарий. И мне кажется, то же самое я наблюдаю и в случае других базовых образований, суть которых может особенно эффективно раскрываться в рамках расстановочной работы. Утверждая это, я не претендую на научную достоверность, а просто пытаюсь сформулировать мое огромное уважение к психоанализу и интегративным возможностям расстановочной работы. Что конкретно подразумевается под словом «интегративный»?Наверное, я могу напомнить про известный феномен «согласованного сна», который позволяет клиенту и терапевту осмысленно объясняться в рамках их в обоих случаях ограниченных предположений. Клиент видит сны так, чтобы терапевт мог их понять и поддержать клиента в его дальнейшем развитии. Применительно к расстановкам переживания заместителей организуются таким образом, что в совокупности они дают возможность профессиональным и личным представлениям ведущего, заместителей, а также влиянию пространственного, временного и социального окружения принять форму, имеющую для клиента смысл.Это комплексный процесс, и я хотел бы выделить из него только те факторы, которые описывают динамику переноса и контрпереноса, а также их вклад в то, что в расстановке происходит не просто что-то произвольное, а нечто проясняющее и полезное для жизни клиента. Перенос и контрперенос в психоанализе и в расстановочной работеВ истории психоанализа перенос клиента – то есть переживание прошлого в настоящем – быстро заняло ценимое и почетное место и как «анализ переноса» активно и успешно использовалось для объяснения динамики страданий клиента. Контрперенос – упрощенно: переживание терапевта в ответ на перенос клиента – практически не нашел признания у Фрейда и его коллег и рассматривался скорее как помеха при занимавшем абсолютно центральное положение анализе переноса. Вначале Фрейд требовал подавлять и исключать контрперенос в терапии, а позже выразился несколько мягче: «…распознавать его у себя и преодолевать» (З. Фрейд 1910). При жизни он не разглядел его большой терапевтический потенциал. Удалось это только в 1950 году, спустя целых 20 лет после смерти Фрейда, немецкому аналитику Пауле Хайманн (Paula Heimann, 1899–1982), которая спровоцировала тем самым большой сдвиг в развитии психоанализа. Обстоятельная статья Якоба Роберта Шнайдера «Перенос и контрперенос в расстановочной работе» в этом номере журнала наверняка очень точно воспроизводит распространенный среди расстановщиков скепсис и критическую дистанцию по отношению к ценности феноменов переноса и контрпереноса в контексте расстановок. Автор напоминает о способности Берта Хеллингера «моментально воспринимать феномены переноса…, обходить или прерывать их», а также о призыве «максимально экономно обращаться с феноменами переноса и контрпереноса» , тем самым «экономить время и быстро приходить к сути», что позволяет «сразу смотреть на системы отношений», о которых, по существу, идет речь в расстановочной работе. В очень содержательном в остальном тексте в отношении феноменов переноса/контрпереноса берется отчетливо предостерегающий тон. В нем говорится об «обаянии» чувств переноса/контрпереноса, о «предрасположенности» определенных интервенций к процессам переноса/контрпереноса, которые «отвлекают» от системной динамики, о которой на самом деле идет речь. Якоб Шнайдер видит в динамиках переноса/контрпереноса потенциальную «угрозу» для расстановки, возможность «подверженности» ведущего контрпереносу или возникновения в силу процессов переноса/контрпереноса нового уровня отношений, который «отвлекает» или «уводит» от представленной системы отношений и ее динамики. По его мнению, может случиться так, что даже группа окажется «не неуязвима» для контрпереноса. Также подчеркивается стремление «сохранять процесс отношений и расстановки максимально свободным от личных переносов между заместителями, ведущим и членами группы», чтобы дать возможность выразиться только релевантным процессам переноса в системе отношений клиента. В отношении контрпереноса это напоминает вышеупомянутый изначальный скепсис Фрейда, который потом, в ходе развития психоанализа, сменился большим уважением к контрпереносу и высокой оценкой его значения. В процессе обучения психоанализу я пользовался этим свежеутвердившимся уважением, так что сердцевиной моего почти десятилетнего обучения действительно была постоянная тщательная тренировка восприятия динамик переноса и контрпереноса. Этот длительный тренинг всегда служил мне ценной основой в том числе в освоении новых профессиональных областей. На сегодняшний день я считаю, что в комплексном целом расстановки не только невозможно, но и не нужно отделять друг от друга такие элементы, как личные феномены переноса и контрпереноса у ведущего и заместителей, динамика клиентской системы и проистекающие оттуда силы, чтобы создать в какой-то степени «очищенное», то есть удобное в обращении поле. Я выступаю, скорее, за интегративный или инклюзивный подход, что я хотел бы несколько подробней пояснить далее главным образом на основании моего опыта работы с контрпереносом. Контрперенос и полная инклюзивность в расстановочной работеЯ хочу показать ценность контрпереноса, изначально подвергавшуюся в расстановочной работе сомнению (очень похоже на то, как это происходило в процессе развития психоанализа), и тем самым поспособствовать тому, чтобы он получил значимое, а для меня так просто неотъемлемое, место в теории и практике системных расстановок.Для большей простоты я использую широкое определение контрпереноса: оно охватывает весь опыт, проживаемый терапевтом в отношениях с клиентом – на физическом, эмоциональном и ментальном уровне. В нем содержится и первоначальное определение контрпереноса: ответ терапевта на перенос клиента, но для задач моей статьи я не буду проводить это различие. Дело в том, что к центральной динамике расстановки я отношу все, что переживает терапевт и все остальные участники. Я называю это полной или неограниченной инклюзивностью. С того момента, как клиент вызвался на семинаре на расстановку (а иногда даже с тех пор, как он записался на расстановку за несколько недель или месяцев до того) не существует буквально ничего, что не относилось бы к расстановке. Это касается всего опыта всех участвующих в работе, включая их обширный опыт переноса и контрпереноса между собой, а так же обстоятельств и происшествий в месте проведения семинара и того значения, которое они имеют для хода расстановки. В отношении замещающего восприятия, сердцевины нашей работы, я придаю особое значение поощрению участников совершенно беззаботно предоставлять себя в качестве заместителей телесному, эмоциональному и ментальному опыту, включая сомнения и страхи или представления о своей непригодности для заместительства. Все это часть интегрального процесса, способствующего разрешению высказанного и невысказанного вопроса клиента. При этом руководит процессом в первую очередь телесное восприятие клиента, ведущего и заместителей, так что я люблю говорить также о «знающем теле» в его невероятной способности к восприятию и резонансу и поддерживаю клиентов в том, чтобы они доверяли своему телесному восприятию.В начале семинара я люблю озвучивать такие ободряющие факты, как то, что «в заместительстве ошибок не бывает» или что «хорошим заместителем может быть каждый». Это относится и к проявлению у заместителей их собственных биографических тем, которые я рассматриваю как материал, который вступает в резонанс с актуальной системной динамикой и тем самым способствует процессу прояснения для клиента. Вместе с тем пропадает необходимость заменять заместителей – они в каком-то смысле не могут иначе, кроме как целесообразно служить разворачиванию процесса.Я уже много лет не заменяю заместителей, что очень поддерживает веру членов группы в их собственные способности в качестве заместителей и предотвращает обидное: «Ты не подходишь для этой роли». При этом пристальное наблюдение за мешающими, нелепыми или кажущимися неадекватными феноменами у заместителей на предмет того, каким образом они, возможно, воспроизводят центральное высказывание системы, — всегда очень увлекательный и стóящий процесс. Исключение из этого правила, разумеется, составляют клиенты, находящиеся под воздействием алкоголя или других изменяющих сознание веществ. О контрпереносе ведущего расстановки и «типичной сцене»Только что описанная полная инклюзивность в особой степени относится, конечно, к контрпереносу ведущего в приведенном выше широком варианте определения, прежде всего, в том виде, в котором он может появиться в первичном интервью с клиентом. В психоанализе произошли существенные перемены в понимании и главным образом в использовании контрпереноса. Изначально рекомендовалось внимательно воспринимать собственные переживания, возникающие в присутствии клиента, разбирать и точно понимать их в отношении переноса клиента, какое-то время «метаболизировать» их в себе, то есть продолжать их анализировать и обдумывать и только потом формулировать в виде интерпретации. При этом тренировалось воздержание (отказ от удовлетворения собственных потребностей в отношениях с клиентом), а также требовалось избегать «выплеска контрпереноса», например, взрыва ярости или гиперопекающего телесного контакта.При сохранении позиции воздержания и непроявления возникающих в контрпереносе чувств как само собой разумеющейся основы любой терапии со временем были опробованы более действенные варианты обращения с собственным контрпереносом. Для меня оказалось эффективным напрямую сообщать клиенту в беседе перед расстановкой о моем контрпереносе, в том числе тогда, когда я еще не могу его понять или с чем-то соотнести. Я делаю это в «защищенном режиме отношений», то есть в полной и открыто высказанной уверенности, что, по опыту, мое собственное переживание может внести важный вклад в понимание клиента и его ситуации и что при этом речь идет не обо мне и моих чувствах, а исключительно о том, чтобы по мере сил помочь разобраться с проблемой. То есть на уровне рабочих отношений я приглашаю клиента сделать его собственное переживание и мое со-переживание предметом нашего совместного исследования. Таким образом, можно, например, сообщить клиенту: «У меня возникло в буквальном смысле слова жуткое напряжение, сильный глубинный страх. Больше всего мне хотелось бы сбежать, чего я, конечно, не сделаю. – Но это странно, и меня это очень интересует. Когда вы это слышите, вам это о чем-то говорит?» Или: «Давайте ненадолго остановимся. Я уже несколько минут чувствую, что страшно злюсь. Я мог бы треснуть кулаком по столу, дать кому-нибудь в челюсть – и я, конечно, этого не сделаю, – или я мог бы начать размахивать во все стороны кулаками, это действительно очень мощная энергия! – Давайте вместе посмотрим, как ваше переживание и то, что испытываю я, говорят что-то важное о вашей проблеме». Таким образом можно на самом деле озвучить все, главное при этом — сообщать клиенту неизменное ощущение безопасности, что речь идет исключительно о более глубоком понимании его ситуации.ПримерРечь идет об опыте моего коллеги-психоаналитика, который еще много лет назад экспериментировал с темой контрпереноса и делал это гораздо смелее, чем тогда отваживался я. Его инициативы во многом поощрили меня тоже смелей и осознанней экспериментировать с собственным контрпереносом. В интервизионной группе мой коллега рассказал о терапевтическом сеансе с клиентом, который страдал тяжелой депрессией и навязчивыми состояниями. На том сеансе коллега чувствовал все большую усталость, было такое ощущение, что он, «словно мертвый», погружается в наркоз. В конце концов он перестал пытаться с этим бороться, чтобы дотянуть до конца сеанса, а опустился со своего стула на пол и начал засыпать. Незадолго до того, как это действительно произошло, он услышал голос пациента со стоящего напротив стула: «Я этого не хотел!», что разбудило моего коллегу. Он приподнялся и спросил: «Чего вы не хотели?», на что клиент тут же ответил: «Чтобы вы умерли!» Это вдохнуло в терапевта жизнь, он снова сел на свой стул, чтобы провести с этим клиентом самый плодотворный сеанс с начала терапии.Сцена засыпания затронула в клиенте крайне пугающую область, где он вследствие тяжелого травматического опыта страдал в том числе убийственной яростью (перенос), которую до сих пор ему удавалось сдерживать только при помощи симптоматики. В контрпереносе наркотизирующей усталости и ее прямом выражении выстроилась «типичная сцена» (Lorenzer, Argelander), в которой нашла свое символическое выражение актуально значимая динамика: в переживании клиента он убил терапевта. В его контрпереносе он «умер», как жертва яростного нападения со стороны клиента (комплементарный контрперенос, см. сноску 4), а с другой стороны, он попытался, как сам клиент, ничего больше не воспринимать перед лицом мощных деструктивных импульсов (конкордантный контрперенос).В этом примере, как и во многих других ситуациях наших расстановочных будней, у терапевта не было варианта просто внимательно воспринимать свой контрперенос – он был вынужден ему последовать. Если мы согласимся с таким сценическим пониманием, то для нас могут открыться пусть многого от нас требующие, но зато очень плодотворные возможности для инсайта. Контрперенос и замещающее восприятиеПопадает ли ведущий в своем контрпереносе в заместительство? Становится ли он волей-неволей важной частью и членом клиентской системы? Да, конечно. Я считаю контрперенос и замещающее восприятие в принципе одним и тем же – отличия начинаются в теоретических трактовках и практическом обращении с феноменами. Для меня самым плодотворным оказался синтез того и другого опыта. Я, как в заместительстве, физически, эмоционально и ментально безоговорочно включаюсь в переживание, которое возникает во мне в присутствии клиента. И, как в ищущем понимания обращении с контрпереносом, я в то же время сохраняю ясность сознания (или готовность проснуться, как мой коллега в вышеприведенном примере) и пытаюсь распознать в общем с клиентом пространстве переживания «типичную сцену», которая сейчас ведет нас к тому, о чем действительно идет речь для клиента и его системы. Конечно, типичная сцена может обнаружиться и обнаруживается в результате самой расстановки. Я говорю здесь о ситуациях, когда контрперенос неизбежен, то есть особенно выражен и может особенно способствовать прояснению, к которому, возможно, во время первичной беседы никак по-другому не прийти. Для меня хорошо зарекомендовал себя такой способ действий, когда я позволяю расстановке возникнуть из типичной сцены. Раскрытие типичной сцены в предварительной беседе часто пробуждает в группе «предчувствованные» заместительства, из которых, как органичный процесс, может сложиться расстановка. Тогда ею движут жизненные энергии, от которых мы зависим в нашей работе. ВыводМы знаем, что душе безразличны школы и мнения. Она ищет и находит то, что ее питает. На мой взгляд, психоанализ в его дальнейших модификациях предлагает много пищи для души, как и расстановочная работа и ее богатое дальнейшее развитие. Так Так что я ратую за дружеское и плодотворное соседство и столь же приветливое признание психоанализа как важного и порой еще недооцениваемого предка расстановочной работы.Альбрехт Мар mahrsysteme.deЛитератураArgelander, Hermann: Das Erstinterview in der Psychoanalyse, Wissenschaftliche Buchgesellschaft, Böszörményi-Nagy, Iván: Unsichtbare Bindungen. Die Dynamik familiärer Systeme, Stuttgart 1981 Casement, Patrick: Further Learning from the Patient, London 1990.Cremerius, Johannes: Ein Leben als Psychoanalytiker in Deutschland, Herausgegeben von Wolfram Mauser unter Mitwirkung von Astrid Lange-Kirchheim, Joachim, Pfeiffer, Carl Pietzcker und Petra Strasser, 2005.Freud, Sigmund: Die zukünftigen Chancen der psychoanalytischen Therapie (1910), Frankfurt 1973 Ders.: Ratschläge für den Arzt bei der psychoanalytischen Behandlung (1912), Frankfurt 1973 Ders.: Totem und Tabu (1913), Frankfurt 1973.Heimann, Paula: On countertransference. In: International Journal of Psychoanalysis. Bd. 31, 1950 Hellinger, Bert: Ordnungen des Helfens: Ein Schulungsbuch, Heidelberg 2006.Mahr, Albrecht: Als Psychoanalytiker Familien aufstellen. Vortrag am Winnicott-Institut am 17. Juni 2003 Mertens, Wolfgang (Hrsg.): Handbuch psychoanalytischer Grundbegriffe, 4. Auflage, Stuttgart 2014.