Семейная расстановка и терапевтическая работа с парами

Маргарете Кохаус-Йеллоушек и Ханс Йеллоушек. СЕМЕЙНАЯ РАССТАНОВКА И ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ РАБОТА С ПАРАМИ.СЕМЕЙНАЯ РАССТАНОВКА И ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ РАБОТА С ПАРАМИ
Семейная расстановка в рамках групповой терапевтической работы с парами
Маргарете Кохаус-Йеллоушек и
Ханс Йеллоушек
Уже более двадцати лет мы в разных рамках и на разные темы проводим
многодневные терапевтические воркшопы для пар. Как показывает наш опыт и
как подтверждают последующие опросы, эта форма парно-групповой терапии
оказалась эффективной формой краткосрочной терапевтической работы с
парами (Jellouschek, Kohaus-Jellouschek, 1993). В последние годы в
рамках этих групп мы используем и метод семейной расстановки по Берту
Хеллингеру. О том, как мы это делаем, мы и хотели бы рассказать в данной
статье. В первой части мы коротко представим нашу концепцию воркшопа и
ее дальнейшее развитие в серию взаимосвязанных воркшопов. Вторая часть
покажет, как мы интегрируем в эту концепцию семейную расстановку.
1. Дизайн семинара
Ежегодно мы проводим (главным образом в рамках нашей собственной
терапевтической практики в Энтринге, округ Тюбинген) около семи
четырехдневных терапевтических семинаров, в каждом из которых принимает
участие восемь-девять пар. Таким образом, группа состоит из
шестнадцати-восемнадцати человек. Семинары мы ведем или вдвоем, как
пара, или один из нас с кем-либо из коллег. В возрастном отношении
состав групп очень разный. В основном это 35-45-летние люди, но к нам
постоянно приходят и совсем молодые пары, и – с другого края возрастного
спектра – те, кому за 60 и 70 лет. В социальном плане это в большинстве
своем представители среднего класса, их семейное положение самое
разное: супружеские пары, пары, живущие в гражданском браке, пары
встречающиеся и пары распавшиеся, что позволяет наблюдать все живое
разнообразие существующих сегодня форм отношений.
Мы задаем очень ясную структуру работы групп. Как правило, в фокусе
находится не групповой процесс, а процессы отдельных пар. Поэтому в
качестве основной формы работы у нас предусмотрена беседа партнеров
между собой. Желающие работать партнеры выходят на середину группы,
садятся друг напротив друга и прорабатывают выбранную ими самими тему.
Для этого в их распоряжении имеется полчаса. Каждая пара работает в
среднем раз в день. Первые двадцать минут они разговаривают друг с
другом. Группа может вмешиваться только через психодраматическую технику
дублирования, чтобы показать выраженное наполовину или невыраженное. Мы
как ведущие вмешиваемся в том числе и напрямую. Оставшиеся десять минут
пара молчит и слушает высказывания участников группы о том, как они
воспринимались во время их разговора между собой. Если это происходит с
позиции чуткости и уважения, то очень скоро группа становится своего
рода несущей основой и чувствительным резонатором, заставляющим
некоторые вещи звучать убедительней и отчетливей, чем это возможно в
индивидуальном сеттинге.
При помощи вводного творческого упражнения, где каждый партнер должен
на листе бумаги изобразить собственное видение своего отношения к
другому, мы с самого начала пытаемся увидеть важную для пары тему, на
которой будет сфокусирована работа. Почти всегда речь идет о
дисфункциональных переплетениях в отношении таких центральных жизненных
тем, как автономия/связь, доминирование/подчинение, давать/брать и
аналогичных полярностей. Возможно, приведение подобных полярностей к
динамическому балансу во многом и составляет «искусство жить в паре»
(Jellouscheck, 1992). Чаще всего пары, ищущие терапевтической помощи,
«застряли» на одном из этих полюсов или зафиксировались на
противоположных концах полярности. Происходящий на семинаре процесс
направлен на осознание дисфункционального переплетения партнеров и
протекает он – с идеально-типической точки зрения – через фазу
«распутывания» к «переструктурированию» партнерских отношений.
Методически этому процессу служат не только упомянутые беседы
партнеров. С этой же целью мы используем невербальные партнерские
упражнения, направленное фантазирование и т. п. Для прояснения и
осознания вопросов отношений, которые как «темы» группы возникают в ходе
процесса, мы делаем «вкрапления» из коротких докладов. В конце концов, и
сама группа как таковая уже является мощной интервенцией: присутствие
других пар, имеющих аналогичные проблемы, но обходящихся с ними
совершенно иначе, с одной стороны, создает ощущение солидарности, а с
другой стороны, надолго «расшатывает» собственные системные правила.
Помимо этого, мы используем группу для возникновения интенсивного обмена
между мужчинами и между женщинами, периодически снова и снова давая им
возможность работать в однополых группах, что почти всегда переживается
как хорошая поддержка и эффективная конфронтация.
По сравнению с «кратким» сеттингом, эффект перемен, который дают эти
семинары, поразительно силен. Несмотря на это, мы пришли к мнению, что
определенная непрерывность их проведения в течение достаточно
длительного периода времени могла бы придать процессу изменений,
происходящему в парах, еще большую стойкость. Поэтому наша концепция
предполагает проведение в течение года серии из трех четырехдневных
семинаров для одной и той же группы пар, и такие серии мы предлагаем
регулярно уже пять лет. В качестве общей мы выбрали тему «Быть свободным
и быть связанным», то есть полярность «автономия/связь», преодоление
которой представляет собой, возможно, самую главную задачу сегодняшних
пар. Кроме того, было естественно выбрать для каждого из трех семинаров
различные «центры тяжести». В брошюре, описывающей нашу программу, мы
даем следующую формулировку: «Центральной темой этой серии семинаров
является обнаружение баланса между полюсами свободы и привязанности. При
этом мы рассматриваем три измерения времени – настоящее, прошлое,
будущее: Как более удовлетворительно организовать нынешнюю совместную
жизнь пары? Какое влияние на модель отношений пары оказывают ее история и
родительские семьи партнеров? Какие можно разработать перспективы на
будущее?»
Итак, работу мы начинаем описанным выше образом с нынешней модели
отношений, которую демонстрирует пара. На втором семинаре в центре
внимания находится влияние прошлого партнеров – и прежде всего их ролей в
родительских семьях – на их теперешние отношения. На третьем семинаре,
чтобы заставить плодоносить то, что было приобретено, взгляд должен быть
обращен в будущее. Такой выбор тем не означает их исключительности. Мы
каждый раз идем вместе с тем, что становится актуальным для каждой
отдельной пары. Но это позволяет – как участникам, так и нам –
сфокусировать внимание, что снова и снова доказывает свою
плодотворность.
2. Семейная расстановка в контексте процесса, происходящего в паре
Тем, что ключевым словом для второго семинара мы выбрали «прошлое»,
мы обязаны прежде всего методу семейной расстановки, которому мы учились
у Берта Хеллингера. Этот метод дал нам способ действий, который очень
хорошо вписался в рамки наших семинаров благодаря незначительным
временным затратам. Дело в том, что мы постоянно убеждались в том, как
важно сохранить описанную выше структуру диалога. Этот сеттинг обладает
определенной строгостью и монотонностью, но именно благодаря этому в нем
есть определенная неизбежность выхода на серьезные темы и при этом
встречи с другим. Почти всегда, когда мы от него отступали, идя
навстречу желаниям участников, это оказывалось уступкой их стремлению
избежать перемен. Именно поэтому на первом семинаре мы обычно «упрямо»
остаемся в рамках заданной структуры, в крайнем случае где-то ближе к
концу коротко взглядываем на «теперешнюю систему» пар в духе Берта
Хеллингера, предоставляя возможность расставить ее с помощью участников
группы.
Правда, расстановка родительских семей партнеров, которую мы
практикуем на втором семинаре, нередко требует некоторого уклонения от
описанной структуры получаса. Кроме того, внимание в этом случае
направлено в первую очередь не на пару, а на одного из партнеров. И
все-таки процессы, как правило, протекают в одних временных рамках, так
что мы всегда имеем возможность вернуться к сеттингу диалога, а
индивидуальные процессы остаются вплетенными в общий процесс. Мы взяли
себе за правило начинать всегда с беседы в паре. Если у нас складывается
впечатление, что у одного из партнеров при этом актуализируется модель
отношений из прошлого, мы предлагаем сделать семейную расстановку. Тогда
партнер «имеет право» занять «позицию зрителя» и воспринимать
происходящее – во всяком случае, сначала – со стороны.
 
Пример
(Несколько сокращенная видеозапись, имена изменены): Йоханнес
и Биргит выходят на середину для диалога. Йоханнес обращается к Биргит.
Йоханнес: Я заметил, что тут есть какая-то часть,
где я становлюсь очень зависимым от тебя, выхожу из себя и обижаюсь… И
я не могу на тебя реагировать со всем тем, что у меня в голове. Я хотел
бы найти для себя решение… чтобы я мог оставаться собой и чтобы я
больше себя чувствовал… Думаю, я тут реагирую на что-то другое, не
связанное с тобой. Что я реагирую вовсе не на тебя, а…
Терапевт Маргарет: …что у тебя происходит некий собственный процесс?
Йоханнес: Да, что какая-то старая история заставляет
меня двигаться в этом фарватере и тогда, неважно кто, мог бы в этой
ситуации… Только нажми на спусковой крючок, и я уже не…
Биргит: А мне нужно следить, чтобы самой не зайти в
фарватер; я должна следить за собой и за тобой, должна следить, чтобы
это не вскипало, или ты ужасно возбуждаешься… Чтобы ситуация была у
меня под контролем.
Терапевт Ханс (Йоханнесу): У тебя есть какая-нибудь идея, что тут с тобой происходит? Что это такое конкретно, на что ты реагируешь?
Йоханнес: Что я ужасно обидчив. У меня такое
ощущение, что если я в каком-то конкретном случае чувствую, что на меня
нападают, я строю вокруг себя огромную стену… Я должен изо всех сил
себя защищать, иначе я совсем себя потеряю…
Биргит: Ты говоришь, у тебя такое ощущение, что я тобой командую… А я раздражаюсь и говорю: «Я ведь сказала только то-то и то-то!»
Йоханнес: Вчера в какой-то момент, когда вы (другая
пара) работали, а вы (терапевты) поставили тут (пустые) стулья, у меня
возник вопрос: а кто же у меня тут сидит? И первое, что пришло в голову:
на стуле сидит мой отец, с которым я конфликтовал десять лет. Но на
самом деле тут сидит моя мать. И тогда я подумал: нет, не то, ведь были
еще и другие. У меня дома было как минимум три, нет, четыре человека,
которые вмешивались в мою жизнь как могли, а мой отец меня от этих трех
женщин не защищал…
Терапевт Маргарет: Расставь это!
 
Йоханнес начинает расстановку своей семьи. Становится ясно, что
вокруг него было много женщин, это были его бабушка и несколько теток, и
все они конкурировали за роль родителей. Его родители, и главным
образом отец, позволили этой «превосходящей силе» совершенно себя
оттеснить. Интересно, что во время расстановки, несмотря на четкие
инструкции Йоханнеса, постоянно возникает неясность, кто есть кто. У нас
создается впечатление, что уже в самом процессе отражается то, о чем
идет речь: о прояснении позиций в системе, и прежде всего о том, кто
здесь на самом деле для Йоханнеса отец и мать. Так что в процессе
расстановки конечного образа основное внимание мы уделили именно этому.
Сначала Йоханнес, чувствуя стоящих за его спиной отца и двух дедов,
принимает поддержку со стороны мужчин в системе, где доминируют женщины.
Мы просим его встать перед всем этим «хороводом женщин» и произнести
такие фразы: «Доротея, ты моя тетя, и я уважаю тебя как тетю. А здесь
стоит моя мама, а здесь стоит мой папа!» Он несколько раз с
соответствующими вариациями повторяет эти слова перед членами своей
семьи.
Но теперь нужно еще связать проделанные им шаги с обозначенной в
диалоге проблемой. Речь идет о том, чтобы Йоханнес «отличал» свою жену
Биргит от женщин из своей родительской семьи, чтобы он не переносил на
нее снова и снова ту смесь приспособленчества и мятежа, которую он там
усвоил. Для того чтобы он экзистенциально реализовал это различение, мы
включаем в расстановку Биргит. Она – как равноправная партнерша – встает
рядом с ним, и тогда мы просим Йоханнеса «представить» жену родителям,
бабушке и тетям: «Это моя жена Биргит, а ты…»
По окончании этого процесса, в течение которого Йоханнес все больше и
больше «превращается» из «приспосабливающегося мальчика» во взрослого
мужчину, они еще раз ненадолго выходят на середину группы и садятся друг
напротив друга. Мы обращаемся к Биргит и остальным членам группы за
обратной связью, на этом процесс заканчивается. Едва ли он занял больше
времени, чем «предусмотренные» для пары полчаса. Тем не менее, Йоханнес
прошел интенсивный личный процесс, в ходе которого:
 
ему, во-первых, стало понятно, какая конкретная семейная ситуация «питала» описанный конфликт с женой;
во-вторых, он переструктурировал внутренний образ родительской семьи;
и, в-третьих, осуществил экзистенциальное различение своего прошлого и настоящего в отношении своей партнерши.
 
Таким образом, работа с прошлым Йоханнеса оказалась непосредственно
встроенной в работу с нынешними партнерскими отношениями. Конечно, не
всегда это удается в столь четкой форме, но мы стремимся к этому,
поскольку, существует опасность пережить в семейной расстановке
интенсивные индивидуальные процессы, но при этом не создать перехода к
ныне существующим структурам отношений.
Включить партнера непосредственно в работу с семьей, как это было в
случае Йоханнеса, удается не всегда. Но даже если он или она
сопереживает процесс «извне», для отношений это очень полезно. Мы следим
за тем, чтобы в конце работы в коротком круге, посвященном обратной
связи, партнер всегда имел возможность высказаться, чтобы была
установлена связь со «здесь и теперь» их взаимоотношений.
На втором семинаре серии воркшопов возможность расставить свои семьи
нередко получают даже оба партнера. При этом часто становится ясно
видно, как в их дисфункциональной модели отношений друг за друга
«цепляются» фактически центральные сценарные модели из прошлого, так что
они постоянно заново «инсценируются» совместной жизнью партнеров и в
свою очередь одновременно снова приводят в действие эту
дисфункциональную модель партнерства (Gurtner, 1996). Поскольку здесь
присутствуют оба партнера и оба имеют возможность переструктурировать
свои образы семьи, этот «порочный круг» может быть прерван, так что
незавершенный до сих пор гештальт закрывается и остается в прошлом. Один
партнер предстает перед другим тем, кто он есть на самом деле, и тогда
их истинная встреча становится возможной.
Разумеется, расстановка семей обоими партнерами ни в коем случае не
является правилом. Нередко один из партнеров привносит из прошлого в
сегодняшние отношения «больше», так что в качестве запала для
распутывания и дальнейшего позитивного развития бывает достаточно, если
он с помощью расстановки переструктурирует свой внутренний образ
отношений.
Даже если такое оптимальное переструктурирование не получается и
«старые» модели продолжают влиять на совместную жизнь, эта работа почти
всегда позволяет обоим партнерам прийти к лучшему пониманию поведения
друг друга, не воспринимать его больше как направленное исключительно
против себя и понимать его относительность, и актуальный конфликт
лишается, таким образом, своей остроты. Возможно даже возникновение
глубокого сопереживания с партнером, поскольку «маленький мальчик в нем»
и «маленькая девочка в ней» с их любовью и страданием в роковой связи
со своей родительской семьей становятся настолько явно ощутимыми, как
это едва ли было возможно в их отношениях до сих пор.
То обстоятельство, что в семейной расстановке нам удается сохранить
основной сеттинг нашей концепции группы, является, на наш взгляд,
большим преимуществом, поскольку уже благодаря одному этому фокус
«отношения в паре» остается на переднем плане. Благодаря этому – в чем
заключается еще одно преимущество – не возникает и наблюдаемой иногда
проблемы автоматизма, когда каждый в группе «должен» сделать расстановку
своей семьи, не важно, назрел ли внутренне для этого момент или нет.
Вплетение работы с семьей в парный процесс приводит к тому, что в
рамках работы с парой мы все чаще актуализируем даже частичные аспекты
прошлых структур отношений. Приведем пример: Андреа страдает из-за того,
что Томас позволяет своей матери в любое время предъявлять на него свои
права, и она все время остается на втором плане по сравнению с матерью.
Родители Томаса развелись, когда он был еще маленьким. Видеться с отцом
ему не позволялось, и даже сейчас он «должен» хранить свои контакты с
ним в тайне от матери. Мы велим Томасу – в рамках получасовой работы в
паре – встать между двумя членами группы, представляющими его отца и
мать. После длительных колебаний и метаний то туда, то сюда, он
становится в конце концов к отцу, и мы просим его сказать матери: «Мама,
я уверен, ты справишься с тем, что я уйду к папе!» На это Андреа
говорит, что приближение мужа к отцу принесло ей невероятное облегчение,
и мы объясняем, что здесь речь не идет об альтернативе «или мать, или
жена», а о том, что для своих отношений с женой Томас будет свободен в
той степени, в которой позволит себе встать рядом с отцом.
Когда мы в парной терапии тем или иным образом уходим в прошлое с
одним из партнеров, нашей целью не является «проработка» этого прошлого в
длительном процессе. Нам важно в актуальной ситуации отношений ввести
его в живой аффективный контакт с этим и, если он готов, одновременно
дать возможность сделать шаг из этого переплетения. Чего можно достичь
таким образом, в обобщенном виде можно сформулировать так:
 
1.    Оба партнера лучше понимают модель, которую они вместе создают,
на этом пути они берут на себя больше ответственности за свою долю,
поскольку видят, что они «приносят» в отношения из своего прошлого.
2.    Вместо самообесценивания и обвинения становится возможным сопереживание с самим собой и партнером.
3.    Благодаря этому часто происходит новая, «свободная от
сценариев» встреча друг с другом и возникает близость, которая давно уже
не была возможна.
4.    Прошлое «экзистенциально» отделяется от настоящего и тем самым
пресекается перенос старых моделей на нынешнюю ситуацию в отношениях.
5.    К хорошему завершению приводятся «неулаженные» в прошлом
моменты (например, сближение мужа с отцом). Это освобождает и
одновременно обогащает отношения в паре.
 
Для достижения этих целей метод расстановки Берта Хеллингера подходит
как нельзя лучше, поскольку он очень простым путем, без больших
временных затрат и очень эмоционально насыщенно позволяет прошлому
предстать перед нами. Такое погружение в прошлое призвано освободить
партнеров для их собственного будущего, на котором фокусируется внимание
на третьем семинаре нашей серии. Правда, это не означает, что будущее в
любом случае окажется таким, как хотелось. Иногда именно работа с
прошлым приводит к тому, что партнеры начинают смотреть друг на друга
намного более реалистично и потому в желаемую цель приходится вносить
поправки, а порой самым уместным может оказаться расставание. Но нам
часто случается испытать радость оттого, что взгляд в прошлое подготовил
почву для лучшего совместного будущего.