Семейная расстановка с приемными и опекунскими семьями

Анна Ли Шольц. СЕМЕЙНАЯ РАССТАНОВКА С ПРИЕМНЫМИ И ОПЕКУНСКИМИ СЕМЬЯМИ.СЕМЕЙНАЯ РАССТАНОВКА С ПРИЕМНЫМИ И ОПЕКУНСКИМИ СЕМЬЯМИ
Проблемы идентичности выросших приемных детей: поиск корней
Анна Ли Шольц
Для начала я бы хотела рассказать о себе: я сама – приемный ребенок, я
психолог и терапевт. Десять лет назад я создала первую в Германии
группу самопомощи, сейчас это зарегистрированное общество «Корни и
крылья – форум усыновленных».
Ко мне за советом и поддержкой обращалось множество людей, я часто
сопровождала их в поиске корней. Как приемный ребенок, я сама тоже очень
активно занималась своей судьбой, искала, находила, переживала взлеты и
падения.
Идентичность – что это на самом деле?
Это значит «полное соответствие во всех деталях». Это не есть что-то
прочное, что-то, чем человек «обладает», она, подобно уровню нашего
развития, душевному состоянию и внешнему окружению, постоянно
формируется заново.
В философии, религии и культуре человек всегда задавал себе вопрос
«Кто я?». Однако для приемных детей этот вопрос, который в жизни задает
себе, наверное, каждый, имеет иное экзистенциальное измерение. Поскольку
другим всегда ясно, что куда бы я ни шел, как бы ни развивался, есть ли
у нас контакт, доволен я этим или недоволен, я всегда остаюсь ребенком
своих родителей.
Но у приемного ребенка две пары родителей, а история его начинается не с момента усыновления.
Кризисы идентичности и ее новое обнаружение относится к развитию
человека. Эрик Эриксон выделяет восемь «стадиально-специфических
кризисов», с которых начинается каждая новая фаза развития.
Соответственно возрасту очередность, этих кризисов такова:
на первом году жизни,
на втором/третьем году жизни,
на пятом/шестом году жизни,
в латентный период,
в пубертатный период и в юношеском возрасте,
в раннем взрослом возрасте,
во взрослом возрасте,
в зрелом возрасте.
 
Нарушения в развитии обостряюще сказываются на более поздних
психосоциальных кризисах. У приемных детей, каждый из которых перенес
травму расставания с родной матерью, это означает тяжелое нарушение в
большинстве случаев на первом году жизни. Обстоятельства, приводящие к
усыновлению, чаще всего драматичны.
Травма, причиненная расставанием, этот насильственный и
неестественный разрыв, в подавляющем большинстве происходит во время
первого психосоциального кризиса – «доверие против первичного
недоверия». Для младенца разрыв равнозначен смерти. Взрослый, может
быть, способен понять, что его отдали, но этого никогда не понять
«внутреннему ребенку». Глубокая травма не проходит, человек может
научиться с этим жить, это может даже способствовать его развитию.
Сказывается она в любом возрасте, а «запускающий механизм» срабатывает
постоянно и переживается очень драматично, «земля уходит из под ног»,
пустота, паралич, отчаяние…
Решающие вопросы
Теперь решающую роль для дальнейшего развития ребенка играет то, как
ведут себя его новые родители, занимают ли они место приемных или хотят
быть «настоящими родителями». Свою роль здесь могут играть и мотивы
усыновления, а также то, как родители обходятся со своей возможной
недобровольной бездетностью. Как далеко здесь могут зайти люди, мы
знаем, – вспомним только о детях из пробирки, внекорпоральном
оплодотворении, суррогатных матерях, банках спермы, торговле детьми и т.
д.
Недавно в одной берлинской газете появилась статья о супружеской
паре, которая привезла ребенка в Берлин из Литвы за (названные
подарками) корову, свинью и телевизор.
Возможно или исключено, чтобы в приемной семье было место для
родительской семьи усыновленного ребенка? Насколько высока будет степень
табуизации?
Усыновленный ребенок приспосабливается
Ребенок, переживший то, что его отдали, приспосабливается к данности.
Снабженный чувствительными сейсмографами, он часто более чутко, чем
другие дети, реагирует на невербальные желания и послания своей новой
семьи. Он пытается соответствовать ожиданиям, он не задает волнующих его
вопросов, если чувствует, что они нежелательны или могут поставить
приемных родителей в трудное положение.
Последствия табуизации
Степень табуизации может варьировать от полного умолчания факта
усыновления до полной свободы информации. Естественно, табу влияет на
ребенка, он чувствует, что у него что-то не так, как у других. Берт
Хеллингер сказал однажды, что усыновленные гораздо чаще страдают
психическими расстройствами, а по данным американских исследований, они в
процентном соотношении чаще проходят лечение в консультационных центрах
или больницах, чем это соответствует их доле в общей численности
населения.
На приемного ребенка оказывает системное влияние история его
родительской семьи, а на его социализацию – история его приемных
родителей, в том числе причины усыновления и страхи. Как правило, чем
выше степень табуизации, тем сильнее страх. Если у приемной матери,
например, есть бессознательное ощущение, что она «отняла» ребенка у
другой женщины, страх особенно велик. Если же она может ее поблагодарить
и воздать ей должное, страх исчезает. Как и если они друг с другом
познакомятся, поскольку фантомов всегда боятся больше. Табуизация и
страх отражаются, естественно, и на воспитании.
Шок для ребенка, если усыновление обнаруживается
Если усыновление обнаруживается поздно, это приводит к шоку,
независимо от того, как ребенок об этом узнал, – копался ли он в
документах, или об этом проболтались другие, или как-то еще. Такой шок
может иметь тяжелые последствия и привести к серьезным кризисам. Именно в
пубертатный период или в юношеском возрасте, когда каждый переживает
сильный кризис идентичности, это может стать причиной, например, побегов
из дома, наркомании, очень ранних партнерских отношений, ухода или
депрессии, чрезмерного стремления к успеху, сверхадаптивности и
психосоматических заболеваний. Этот шок связан с крахом доверия в
отношениях с приемными родителями, преодолеть который иногда так и не
удается.
Влияние усыновления на жизнестроительство
Обобщая, можно сказать, что этим людям нелегко обрести свою
идентичность как приемным и принять свою отличную от других судьбу. Как я
знаю, в том числе и по себе, они снова и снова сталкиваются со старым
чувством покинутости, с сомнением в своем праве на жизнь и страхами –
например, страхом остаться одному, страхом не соответствовать ожиданиям и
т. д. Помимо того, у многих из них есть ощущение, что они – «второй
выбор».
Сильнее всего вся эта проблематика, обрисованная здесь лишь в общих
чертах, влияет на сферу отношений. Разлука с партнером или его смерть
могут вызывать тяжелейшие потрясения. Эти люди часто бывают не в
состоянии оставить несчастливые отношения, а могут даже по этой причине
вообще не завязывать прочных отношений.
Естественно, это влияет и на другие стороны жизни, например, просто
на жизненную ориентацию. Всем приемным детям, которых я знаю, знакомо
ощущение «быть в поиске» – в личном ли, духовном, психологическом,
творческом или религиозном смысле. Судя по многим известным мне
биографиям, их жизненный путь, как правило, не прям, а извилист и часто
тяжел. С другой стороны, благодаря этой особой истории высвобождается
энергия: мужество, чтобы идти новым путем, развивать фантазию и
креативность – иметь определенную свободу.
Поиск родных родителей
Разбираясь со своей жизнью, приемные дети в большинстве случаев
начинают поиск своей родной семьи, а предприятие это не из легких. Им
приходится бороться не только с собственной неуверенностью и внутренними
колебаниями, зачастую палки в колеса им вставляют власти и
предубеждения других. Многие, если они на этом пути одни, сдаются,
поэтому хорошо, когда есть поддерживающие их группы самопомощи.
Когда я создавала самую первую группу самопомощи, я не знала других
людей с теми же проблемами. А потом у людей, переживших то же, что и я,
встретила понимание, а иначе быть не могло. В последующие годы я
познакомилась со многими судьбами и сопровождала не один процесс поиска
идентичности. Я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь пожалел о том, что
начал искать, вне зависимости от того, что из этого вышло, возник ли,
например, прочный контакт.
Во всяком случае, я могу сказать, что любое знание, даже если оно
ужасно, лучше, чем незнание. Тогда проясняется многое в собственной
истории или личности. Уже благодаря одному только наличию информации
становится легче. Обнаруживаются какие-то параллели в биографии,
физическое сходство, сходство в способностях, в угрозах, характере.
Кроме того, всегда кто-нибудь находился; даже если мать, например, от
контакта отказывалась, возникал хороший контакт со сводными
братьями/сестрами, тетей или отцом.
Многие отваживаются заняться поиском только после смерти приемных
родителей, или ведут его тайно, или если контакт с ними прерван.
Приемная семья редко оказывает им в этом поддержку.
Если мать пытается найти своего ребенка (юридически она на это права
не имеет), она вынуждена обращаться за помощью в административные
органы. То же самое относится к братьям и сестрам.
Во всяком случае, я точно знаю, что на поиски отправляются все больше
людей. И в соответствии с постановлением Федерального конституционного
суда, которое гласит: «Знание своего происхождения является одним из
основных прав», я полагаю, что это является еще и основной потребностью.
Тайное или открытое усыновление?
Между тем я пришла к тому, чтобы вообще поставить под вопрос тайное
усыновление. Собственная история не может и не должна «вычеркиваться»,
законы не могут аннулировать связь. Это имеет скверные последствия – и с
системной, и с любой другой точки зрения. Большинство женщин, отдавших
детей на усыновление, говорят, что не сделали бы этого снова. Многие из
них были оставлены на произвол судьбы, брошены другом, родителями,
зачастую они были в той или иной степени вынуждены так поступить. Будь у
них больше поддержки, в большинстве случаев они бы оставили ребенка.
Они тоже страдают от остающейся травмы. Системные последствия
затрагивают семьи всех участников происшедшего.
Все приемные дети, которых я знаю, желали бы большей открытости. Если
бы все участвующие в усыновлении действовали «на благо ребенка», как
это прекрасно записано в наших законах, страх был бы уже не нужен. Дети в
высокой степени способны к любви и интеграции, они многое в состоянии
понять. Пока не будут найдены другие, в том числе и законодательные
решения, помимо большей поддержки для попавших в беду женщин или семей
здесь хороши такие решения, как открытое усыновление, опекунские семьи и
т. д.
Работа с расстановками при усыновлении
В своей практике я до сих пор работала в основном с расстановками в
индивидуальном сеттинге. Вместо многих других я приведу один короткий
пример.
Ко мне пришла одна приемная мама, у которой были серьезные
проблемы с тем, какую жизнь выбрал ее уже взрослый приемный сын.
Последние два года он в основном бродяжничал или жил то в одном, то в
другом социальном учреждении. Он не работал, попрошайничал, и она не
была уверена, нет ли здесь еще и наркотиков.
На индивидуальной сессии в расстановке с камнями стало
очевидно, что его сильно тянет как к родной матери, которая выросла в
приютах и в юности была наркоманкой, так и к отцу, который, скорее
всего, был бродягой и алкоголиком. Расстановка показала, что безопасное
для него место рядом с приемной матерью, но он следовал за отцом.
В последующих беседах приемной матери стало ясно, что рядом с
ней для него всегда есть место, но в настоящий момент она не в
состоянии его удержать, и не исключено, что ей даже придется с любовью
отпустить его к отцу.
 
В июне 1997 года Берт Хеллингер проводил в Берлине семинар, где
взрослые приемные дети делали расстановки своих семей. На этом семинаре
можно было увидеть, насколько быстро семейные расстановки выявляют
переплетения, как широк диапазон динамик в этих семьях и какими разными
могут быть решения. Существует видеозапись этого семинара.
Следующая статья посвящена расстановке приемной семьи, которую (на
другом семинаре) проводил сам Берт Хеллингер. Она наглядно демонстрирует
многие решающие шаги и элементы.